Куда прешься в халате? – “доброжелательный” окрик анестезиолога останавливает меня на пороге операционной. – Волосы почему не заплетены? Дура, что ли, волосами тут трясти?
⠀
Да-да, она ненормальная – появляется дежурный врач. – Отказывалась подписывать согласие на кс, я ей, видите ли, не объясняю риски! Умная нашлась…
⠀
Иди сюда, умная наша – снова анестезиолог. – Вот сюда садись, да не так!!! Двоечница, даже сесть не может правильно.
⠀
Акушерка виснет на моей шее в попытке согнуть спину так, чтобы анестезиолог могла сделать спинномозговую анестезию. Как мы обсуждали с ней вид наркоза – пусть останется за кадром. Вдруг нога начинает дергаться. Сама.
⠀
– Чё дергаешься? Прекрати сейчас же!
⠀
Мои попытки внести ясность, объяснить, что это происходит помимо моей воли, не были услышаны. Равно как и мои слова, что я всё чувствую, наркоз не подействовал.
⠀
Скальпель. Разрез. Наркоз НЕ ПОДЕЙСТВОВАЛ!
⠀
Вижу только ненавидящие глаза анестезиолога. Она экстренно дает мне общий наркоз. Но спокойный темный сон не приходит. Приходят они. Глюки. Ужасные, безобразные, мерзкие, кровавые глюки.
⠀
Краешек сознания еще держится за реальность. Вижу дерево в окне. Квадратные лампы на потолке. Работающий тонометр на руке. Руки врача во мне. И боль. И нет возможности пошевелиться.
⠀
Сознание постепенно проясняется до такой степени, что получается спросить, где мой ребенок.
⠀
– Какой тебе ребенок? Да ты родить бы сама никогда не смогла. Двоечница по жизни! Куда тебе ребенок вообще! – анестезиолог уже красная от бешенства.
⠀
От этой мерзкой женщины меня спасают медсестрички палаты интенсивной терапии, перекидывая на каталку.
⠀
Еще через три часа мне принесут маленький кулёчек. И я запомню навсегда венки на щеках. Они и сейчас не изменились.
